К.В. Чугунов (Государственный Эрмитаж),
Г. Парцингер, А. Наглер (Германский археологический институт)

Скифское золото… Едва ли найдется человек, хоть сколько-нибудь интересующийся древней историей, который не слышал бы о воинственных кочевниках - скифах, населявших степи Северного Предкавказья и Причерноморья в 1 тысячелетии до н.э. Мы знаем название этого народа благодаря грекам, столкнувшимся с ними при устройстве своих колоний на черноморском побережье. Греческий историк Геродот, посетивший Ольвию в V веке до н.э., описал их жизнь, обычаи и верования. Именно из именно из курганов скифских вождей – так называемых «царских» курганов - происходят великолепные ювелирные изделия, найденные благодаря раскопкам конца XIX – начала XX века и хранящиеся ныне в Галерее драгоценностей Государственного Эрмитажа.

Но еще до Геродота античному миру были известны и другие кочевые племена, обитавшие далеко к востоку от европейских скифов и сходные с ними по образу жизни и культуре. Сам «отец истории» узнал их названия из «Аримаспеи» - поэмы Аристея Проконесского, совершившего еще в VII веке до н.э. дальнее путешествие в земли кочевников-исседонов. Сама поэма не дошла до наших дней, но ее использовали другие древние авторы. Именно в «Аримаспее» упоминались названия племён восточных варваров: исседоны, массагеты, аримаспы и «стерегущие золото грифы». Последнее определение скорее всего отражает представление эллинов о богатстве полулегендарных далёких земель этим драгоценным металлом. В современной науке нет единого мнения о локализации этих народов. Однако археологические исследования последних полутора столетий показывают, что по всему «степному поясу Евразии» – от Нижнего Дуная на западе и до излучины Хуанхэ на востоке – в первом тысячелетии до н.э. прослеживается общность племен, близких по образу жизни, культуре и идеологическим представлениям. Несмотря на особенности, присущие каждому региону, их объединяет так называемая «скифская триада»: единство в типах вооружения, конского снаряжения и звериный стиль в искусстве. Этот стиль – изображение определенных животных определенным образом – безусловно имеет свои особенности в разных областях кочевого мира. Ученые до сих пор спорят о происхождении этого яркого феномена, справедливо связывая этот вопрос с проблемой происхождения как собственно скифов, так и культур скифского типа в целом.

Когда же современный мир впервые познакомился с самобытным искусством древних кочевников? Интересно, что первые находки предметов искусства «скифского звериного стиля» происходят именно из восточных областей степной ойкумены – из Сибири. Золотые предметы, украшенные изображениями зверей, были доставлены в Санкт-Петербург еще в начале XVIII века по указу Петра I. Для императора их покупал сибирский губернатор князь Матвей Гагарин у так называемых «бугровщиков», которые добывали их, раскапывая древние курганы («бугры»). Точное место находок этих великолепных изделий неизвестно – где-то в Сибири, «в земле древних поклаж».

И именно в Сибири началась долгая и богатая история российско-германского сотрудничества в области археологических исследований, особую роль в которой всегда играл Санкт-Петербург. Отсюда, ещё в начале XVIII века, по поручению Петра Великого немецкие ученые совместно с российскими коллегами предпринимали путешествия на восток Евразии, открывая новые миры. Продолжая эти традиции, в начале XXI века российско-германская экспедиция, проводящая исследования в самом сердце Азии, в Туве, открыла миру бесценные шедевры древних властелинов степей.

Подавляющее большинство археологических памятников Тувы составляют древние захоронения – курганы. Они повсеместно встречаются в степных долинах горных рек, на пологих склонах гор и просто в степи. Название «курган» для погребальных памятников Тувы достаточно условно, так как лишь некоторые из них имеют высокую насыпь из земли и действительно похожи на могильные холмы европейских степей. Азиатские кочевники гораздо чаще использовали при устройстве своих захоронений камень. Надмогильные сооружения представляли собой сложные архитектурные конструкции, имеющие множество деталей, обусловленных погребальным ритуалом. Несомненно, большое значение при возведении кургана имел социальный статус самого умершего. Вождей хоронили особенно пышно, сопровождая в последний путь многочисленными предметами и совершая обильные жертвы. После похорон такие курганы продолжали посещаться для выполнения поминальных тризн и иных ритуалов. Как правило, элитные памятники – то есть захоронения вождей - представляют собой сложные погребально-поминальные комплексы, являющиеся квинтэссенцией мировоззрения оставившего их общества. К сожалению, именно такие курганы более всего привлекали к себе внимание грабителей. Археологам крайне редко удавалось обнаружить не потревоженные захоронения в «царских» курганах, а если и улыбалась удача, то это были не могилы вождей, а боковые – то есть второстепенные – погребения. Но даже разграбленные курганы всегда являлись источником бесценной научной информации, поскольку в них оставалось то, что было непонятно и неинтересно грабителям: вещи и их фрагменты, сделанные не из золота, или остатки каменных и деревянных сооружений.

Наибольший резонанс в мировой науке произвели результаты исследований в центре Турано-Уюкской горно-степной котловины на севере Тувы. Здесь, в обширной долине реки Уюк находятся сотни больших земляных или сложенных из камней курганов. Некоторые из них достигают 100 метров в диаметре при высоте в несколько метров. Обычно курганы образуют «цепочки», означающие, вероятно, кровное родство погребенных в них людей. Местные жители называют это место «Долина царей». Здесь в 1971 – 1974 годах экспедицией под руководством М.П. Грязнова и М.Х. Маннай-оола производились раскопки огромного кургана в поселке Аржан. Несмотря на основательное ограбление и разрушение кургана, удалось открыть уникальную деревянную конструкцию памятника, состоящую из системы наземных срубов и клетей. Уникальны были и находки. За четыре года раскопок здесь были обнаружены и бронзовое оружие, и великолепные образцы древнего искусства, выполненные в традициях раннескифского звериного стиля. Большую бронзовую бляху в виде свернувшегося в кольцо кошачьего хищника теперь знает любой скифолог. Кроме того, предметы конской сбруи, найденные вместе с останками 160 лошадей, захороненными вокруг центральной могилы, привели к выводу о том, что кони являются подношениями умершему владыке от различных племен, некоторые из которых жили достаточно далеко от Долины царей. Но самое главное, материалы кургана Аржан, датированного рубежом IX – VIII веков до н.э., показали, что в Центральной Азии кочевая культура развивалась задолго до первого упоминания кочевников-скифов в письменных источниках, и стал необходимым пересмотр многих уже сложившихся представлений и гипотез. Споры вокруг даты кургана продолжаются до сих пор, но никто из специалистов не подвергает сомнению значимость комплекса Аржана как важнейшего научного источника по археологии всей степной зоны Евразии.

За прошедшие тридцать лет такого рода грандиозные памятники Тувы не исследовались. Масштабные археологические работы в «Долине царей» стали возможны с 1998 года. Совместная российско-германская экспедиция Государственного Эрмитажа (Санкт-Петербург) и Германского Археологического Института (Берлин) имела в Туве конкретную научную задачу: исследование еще одного «царского» погребального памятника, расположенного в Долине царей. Необходимость раскопок была обусловлена и тем, что один из больших каменных курганов, расположенный вплотную к автотрассе, интенсивно разрушался. Примерно четверть площади памятника была обезображена ямами, образовавшимися в результате добычи камней для строительных нужд. А в центре кургана была отчётливо видна обширная воронка – след деятельности древних грабителей. Аржан-2 – так было решено назвать памятник – представляет собой сложный комплекс сооружений, включающий не только сам курган диаметром 80 метров при высоте в 2 метра, но и многочисленные кольцевые ограды, и другие конструкции, расположенные вокруг него.

Самой большой неожиданностью и чрезвычайно важным результатом работ на кургане Аржан-2 явилось открытие в 2001 году основного «царского» захоронения. Причина того, что древние грабители не нашли погребальную камеру, была проста: могила располагалась не в центре кургана, а была значительно смещена к его краю. Благодаря тому, что могильная яма была выкопана до скального монолита и даже слегка углублена в него, деревянная погребальная камера сохранилась превосходно. Очевидно, оказал своё влияние и тот факт, что могила была засыпана глиной. В погребении сложился особый микроклимат с постоянной температурой и влажностью. Великолепная сохранность дерева позволила проследить и реконструировать все детали устройства могилы и последовательность ее сооружения.

Вся внутренняя поверхность двойных бревенчатых стен прямоугольной погребальной камеры, её пол и потолок были тщательно отесаны, бревна подогнаны друг к другу практически без зазоров. Сруб был изготовлен заранее и собран внутри ямы, о чем свидетельствуют метки-зарубки плотников, обнаруженные на бревнах. После совершения захоронения яма была засыпана глиной. Поразительно, но за прошедшие тысячелетия бревна погребальной камеры практически не деформировались, и внутрь сруба просыпалось лишь незначительное количество глины.

В центре сруба лежали останки двух погребенных – мужчины и женщины, чьи тела были уложены на левый бок, а ноги согнуты. Левая рука каждого вытянута перед туловищем, правая – согнута в локте. Такая поза обычна для захоронений Тувы скифского времени. Погребальное убранство было настолько насыщено золотыми украшениями, что тщательная фиксация их расположения сделала возможным воссоздание и костюмов, и многих других атрибутов царских похорон.

Хотя материал, из которого была сшита одежда, не сохранился, характер расположения золотых бляшек позволяет предположить, что в качестве основы для их пришивания использовалась выделанная кожа. Мужской наряд был украшен рельефными золотыми фигурками в виде стоящих кошачьих хищников. Количество их превышает две с половиной тысячи! Эти бляшки были отлиты в двух вариантах: в виде профильных фигур смотрящих налево и направо. Они покрывали скелет в несколько слоев, причём нижние бляшки доходили до бёдер, а руки были покрыты ими до середины предплечья. Положение некоторых из этих золотых нашивок позволило проследить, что фигурки зверей образовывали сложный криволинейный узор.

На шее погребенного «царя» некогда сверкал литой золотой обруч – так называемая гривна, которая была символом верховной власти. Лицевая сторона этого самого массивного из найденных в могиле предметов, выполнена в виде прямоугольного в сечении бруска, на передней и верхней грани которого ровными рядами напаяны фигурки хищников. Опоясывающий шею круглый прут весь покрыт расположенными по спирали изображениями разнообразных животных. Расположение золотой серьги с припаянным конусовидным колпачком, покрытым зернью, свидетельствует о том, что мужчина носил ее в левом ухе.

Под черепом компактно лежали остатки декора головного убора – четыре крупные бляхи в виде фигур лошадей с подогнутыми ногами и навершие в виде оленя, стоящего «на цыпочках». Украшения вырезаны из золотого листа, а глаза, рот, ноздри, скулы и уши животных инкрустированы эмалью. Здесь же найдены золотые и бирюзовые бусы.

Штаны погребённого вождя от верха бёдер до стоп сплошь были вышиты мелким золотым бисером. Эти миниатюрные колечки - диаметром менее одного миллиметра! - нашивались прямыми параллельными линиями сверху вниз. Бисер несколько иной формы - в виде расплющенных золотых трубочек - украшал обувь погребенного. Верх мужских сапог, доходящих почти до колен, декорировали и широкие пластины из листового золота.

За правым бедром погребенного лежал короткий железный акинак - короткий меч - в ножнах, от которых сохранились остатки деревянного каркаса. Ажурный золотой декор покрывал всю рукоять и большую часть лезвия этого оружия. По-видимому, в этих же ножнах лежали железные ножи, рукояти которых также украшены золотым орнаментом. На золотом оформлении окончания ножен изображена сцена терзания барана двумя хищниками. Изображения в зверином стиле были и на двух фигурных золотых бляхах, найденных рядом. Портупейные ремни ножен тоже украшены золотыми обоймами, выполненными в виде противопоставленных фигур кошачьего хищника и барана, а также хищника в “скребущей” позе.

Рядом с поясом «царя» зафиксировано два скопления разнообразных бус, нашитых, вероятно, на какую-то сумку. Удалось проследить порядок отдельных фрагментов вышивки из бирюзовых, янтарных, золотых и деревянных, обтянутых золотой фольгой, бусин.

Остальное оружие было размещено перед телом вождя. Здесь, у стены сруба лежал парадный пояс. К поясу крепились чекан и плеть. Железный чекан – основное оружие ближнего боя – был инкрустирован золотым узором, напоминающим языки пламени, и насажен на деревянную рукоять. Плеть украшали массивные золотые навершия, а её рукоять была оформлена кольцевыми полосами золотой фольги.

Богато украшенный горит – футляр для лука и стрел – висел на длинной портупее, носившейся через плечо. Кожаная основа горита не сохранилась, но очертания его могут быть реконструированы благодаря многочисленным бляшкам в виде профильных фигурок кабанов. Горит имел деревянное ребро жесткости в нижней части, обложенное золотым листом, декорированным крупным тисненым чешуйчатым узором. Лук, верхняя часть которого была украшена золотой фольгой, находился в отдельном кожаном футляре-налучье, прикрепленным к тыльной части колчана. Этот футляр вместе с колчаном и составляли горит. Можно предположить, что футляр в некоторых случаях мог использоваться отдельно, так как расположение бляшек указывает, что его поверхность также была украшена. Подковообразная пряжка с головами хищных птиц на концах скрепляла концы портупеи и одновременно служила для подвешивания этого тяжелого оружия. Несмотря на то, что железные наконечники стрел сильно корродировали и превратились в сплошной спекшийся конгломерат, на некоторых из них просматривался узор, выполненный золотом и серебром.

Женский костюм украшало чуть меньше бляшек. Все они изображали такого же кошачьего хищника, как и на мужском наряде, но всегда обращённого влево. Для изготовления этих фигурок была применена иная техника - тиснение из тонкого золотого листа. Это и позволило разделить украшения двух костюмов в месте их стыка. Звери также образовывали узор в виде свисающих вниз языков пламени. Ими одежда женщины была декорирована на плечах и спине.

Наряд женщины дополняли многочисленные бусы, составленные из разнообразных бусин: золотых, склепанных из двух половин - и мелких, кольцеобразных; цилиндрических бирюзовых и янтарных. Были найдены и крупные граненые кристаллы пирита. Вероятно, было достаточно большое количество стеклянных бус, многие из которых рассыпались.

Женский головной убор имел более сложную конструкцию, чем мужской. К сожалению, он был сделан из таких материалов, которые не пощадило время: основа головного убора истлела. Остались только украшения – бирюзовые бусины, золотые бляшки, нашивки и шпильки. Бляхи и нашивки изображают различных животных: это и лошади с подогнутыми ногами и прорезной гривой, и кошачий хищник. Одна ажурная нашивка очертаниями напоминает голову хищной птицы. Две длинные шпильки различаются как размерами, так и оформлением наверший: одна из них увенчана настоящей миниатюрной скульптурой - фигуркой стоящего оленя. Стержни обеих покрыты гравированными изображениями различных зверей почти на всю длину. Вероятно, шапка имела значительную высоту, что известно и по реконструкциям женского костюма из других регионов скифского мира и, особенно, по находкам в замерзших курганах Алтая.

Две серьги, принадлежавшие женщине, изготовлены в виде кольца с припаянным к нему конусовидным колпачком, с эмалевыми вставками и покрытым зернью. Как и у мужской серьги, в основаниях конусов имеются отверстия, к которым привязывались бусы - такие же, как и на головном уборе. На кольцо каждой серьги надета цилиндрическая муфта, украшенная зернью и эмалью. На эти муфты могли наматываться косы или крепиться бусы, во множестве найденные на костюме.

Браслет – витая золотая цепочка – был одет на левое запястье женщины. Кушак или узкий ремешок украшали пять золотых обойм с зигзагообразным орнаментом. К более крупным, вероятно, крепились дополнительные ремни для подвески ножен: сопровождающая «царя» женщина тоже была вооружена.

В ножнах лежал небольшой железный кинжал с литой золотой рукоятью, два железных ножа и бронзовая иголка и шило с навершием в виде стоящего барана. Портупейные ремни были украшены золотыми деталями – бляхами и обоймами, на которых были изображены горные козлы и другие животные.

В процессе раскопок была обнаружена интересная деталь: у бедра женщины зафиксировано пятно красной краски и лежащий рядом кожаный мешочек с зеленым красителем - вероятно, остатки косметического набора. Он, скорее всего, лежал в сумке, расшитой крупными и мелкими каменными и золотыми бусами. Здесь же найдена золотая модель котла, которая украшена изображениями баранов и хищника, выполненных в орнаментальной манере.

Обувь женщины также была расшита золотым бисером. Узкие продолговатые трубочки пришивались вертикально вплотную друг к другу и образовывали горизонтальные ряды. Лодыжки украшали две золотые полоски с отверстиями на концах, покрытые зернью и клювовидными знаками, инкрустированными эмалью.

Благодаря особому микроклимату могилы сохранились некоторые детали внутреннего убранства сруба, что позволяет частично реконструировать его оформление. По периметру на вертикально установленных жердях горизонтально крепились тонкие палки, служившие, вероятно, каркасом для войлочных ковров, драпировавших стены. Цветные войлоки, найденные в мерзлотных курганах Алтая - в частности, в знаменитых Пазырыкских курганах, - позволяют предположить, что это могли быть высокохудожественные изделия. Перед лицами обоих погребенных были положены бронзовые зеркала. Под ними сохранились фрагменты войлока, что говорит о том, что и пол в погребальной камере был устлан войлочными коврами.

Жерди каркаса служили также для подвешивания некоторых атрибутов погребального ритуала.

В одном из углов сруба висела золотая пектораль. Рядом были подвешены кожаные сосуды, от которых сохранились лишь деревянные пробки. В этих сосудах, по-видимому, находились зерна и плоды растений – ими был засыпан угол сруба. Кроме того, здесь были найдены сосуды – два каменных и один бронзовый. Деревянный ковш с рукоятью, обернутой тисненым золотым листом, составные гребни из дерева, обнаруженные рядом, могли висеть вдоль северо-западной стены сруба.

Кроме «царской» могилы в пределах кольцевой ограды кургана и под ней обнаружены захоронения в погребальных камерах из вертикальных плит. Эти могилы содержали не столь уникальный набор вещей. Однако материалы именно этих погребений позволяют соотнести комплекс кургана с известными памятниками как в Туве, так и за ее пределами. Очень важно, что материалы из этих могил имеют параллели в «царском» захоронении, а некоторые предметы имеют точные аналогии.

Чрезвычайно ценно и то, что в некоторых из этих могил были обнаружены фрагменты одежды из текстиля, войлока и меха уникальной сохранности. Благодаря тому, что в экспедиции работали реставраторы Государственного Эрмитажа, все эти материалы удалось сохранить и доставить в лабораторию Отдела научной реставрации и консервации музея. Полихромные шерстяные ткани имеют различную, иногда довольно сложную структуру, что говорит о развитом текстильном ремесле.

Особое место в комплексе занимает инкрустированное золотом железное оружие, найденное в основном, «царском» погребении: меч-акинак, кинжал, чекан, ножи и наконечники стрел. Кропотливая работа реставраторов Эрмитажа позволила нам увидеть эти шедевры древних мастеров, сильно корродированные и извлеченные из могилы в виде бесформенных монолитов.

Находки в кургане Аржан-2 демонстрируют искусство звериного стиля древних владык Центральной Азии во всем его великолепии. Образы зверей, запечатленных на золотых изделиях в этом поистине царском захоронении, поразительно разнообразны. Больше всего древние мастера изображали кошачьего хищника. Вероятно, этот зверь имел для кочевых владык особое значение. Бляшки, украшавшие наряды «царской четы» и лицевую часть гривны, выполнены в виде стоящего зверя с оскаленной пастью. На ободе гривны, портупейных бляхах и некоторых обоймах хищник показан с подвернутой задней лапой, когти которой выглядывают из-за бедра. В такой же позе изображены тигры на модели котла и акинаке. Его декор, покрывающий всю рукоять и большую часть лезвия, выполнен таким образом, что чередование золота и железа придает предмету ажурность, а образам животных большую определенность. Из хищных зверей в некоторых образах угадывается волк. Он вырезан в очень динамичной позе на пекторали и определяется по приостренной морде и прямому хвосту. Птицы также изображены хищные – с длинным, загнутым вниз клювом. Остальные образы животных, составляющие «бестиарий» кургана Аржан-2, относятся к копытным видам. Однако не все они представлялись древним мастерам безобидными. У изображений кабанов всегда акцентирован острый клык и вздыбленная холка. Верблюды, присутствующие в рядах животных на гривне и шпильках, показаны с оскаленными клыками. К числу редких образов в искусстве раннескифского времени относятся изображения быков. Они представлены на шпильках в нескольких видах и определяются по лировидной форме рогов. У одного показана длинная шерсть – возможно, это як. Два зверя имеют крутой горб и напоминают зебувидных быков. Конечно, учитывая стилизацию и различную манеру исполнения, нужно иметь в виду условность определения принадлежности многих изображенных животных к тому или иному реально существующему виду. Это относится к многочисленным «антилопам», определяемым по форме плавно изогнутых S-образных рогов. По этому же признаку – характерным рогам - можно определить баранов и горных козлов. Олень – один из символов искусства звериного стиля – изображен в двух классических положениях: стоящим и с подогнутыми ногами. И, конечно, основной «инструмент» кочевников – лошадь – выполнен с особой тщательностью. Большие фигуры этих животных доминируют на головных уборах, показаны они и на гривне и шпильках.

Золотые изделия из «царской» могилы Аржана-2 поражают мастерством исполнения и высоким художественным вкусом сделавших их древних ювелиров. Ряды золотых зверей, украшавших погребальные одежды властелинов степей, образуют плавные линии, закручиваются в спирали, перетекая друг в друга. Древним мастерам, оставившим нам эти чудесные вещи, были чужды строгие геометрические формы. На гривне – основном атрибуте царя – изображения животных образуют четыре спирали. Звери чередуются и повторяются, ряды их идут навстречу друг другу. Образы, представленные на этом предмете, их количество, расположение и порядок следования одного животного за другим, несомненно несут определенный смысл. То же можно сказать и о гравировках на шпильках, вырезанных поистине гениальным ювелиром древности.

Для поиска путей формирования этого стиля очень важно, что обширный набор изображений зверей не включает ни одного фантастического образа. У всех животных есть реальные прототипы в живой природе. Это, с одной стороны, характерно для искусства раннескифского времени, с другой - ограничивает возможную территорию происхождения традиции. Очевидно, что она лежит вне областей ближневосточных цивилизаций, где прием совмещения в одной фигуре черт нескольких животных появился очень рано и неизбежно был бы использован при изготовлении царских атрибутов, – что и происходило при формировании архаических скифских комплексов Северного Предкавказья и Причерноморья. Изображения грифонов известны в Туве с конца VI в. до н.э. и, вероятно, связаны с западным культурным импульсом. В центрально-азиатском искусстве были распространены так называемые «загадочные картинки», когда изображения фигур животных и их протомы (изображения лишь передней части животного), причудливо переплетаясь, покрывают почти все пространство предмета. Этот прием широко представлен и в материалах Аржана-2. Например, при изготовлении модели для отливки массивных портупейных блях мастер не оставлял на их поверхности пустого места между изображаемыми животными, вставляя туда либо отдельную голову зверя, либо только его часть.

Стилистический анализ образов животных, представленных на золотых изделиях из Аржана-2, позволяет разделить их на две группы: одни выполнены реалистично, другие – в орнаментальной манере. Это может указывать на неоднородность комплекса, хотя, скорее, является следствием технологии изготовления. Орнаментальные изображения, как правило резные. Техника их изготовления может восходить к искусству резьбы по дереву, широко распространенному в кочевом мире.

Понимание технологических приемов, применявшихся в древности для изготовления этих вещей, очень важно для определения той роли, которую играл центрально–азиатский регион в формировании искусства скифо–сибирского звериного стиля и всей культуры эпохи ранних кочевников в целом. Вопрос о способах и месте производства ювелирных изделий из кургана Аржан–2 в связи с этим выходит на первый план. С этой точки зрения всю коллекцию золотых вещей можно разделить на две части, выделив из основной массы литых тиражированных бляшек предметы, выполненные с использованием сложной пайки, зернения и инкрустации. К таковым относятся серьги (кроме зерни на них присутствует и сканный узор), пластины на женской обуви, четыре бусины-подвески, застежка от пекторали. Кроме этих предметов, зернение на которых выступает в качестве основного декора, на некоторых изделиях полоски из зерни закрывают места пайки.

На основании данных археологии можно заключить, что комплекс находок из кургана Аржан-2 безусловно местный. Этот памятник является захоронением представителей высшего социального слоя населения, жившего на территории Тувы во второй половине VII века до н.э. Эта дата подтверждена серией радиоуглеродных анализов, выполненных в лабораториях Санкт-Петербурга, Германии и других стран. Находки в Аржане-2 демонстрируют наличие уже в это время у населения Тувы ювелирного мастерства высочайшего уровня. Научный анализ этого феномена будет занимать умы специалистов еще очень долго. Многие споры еще впереди, но шедевры древних мастеров уже навсегда останутся достоянием мировой культуры.